Владимир Андрианов.

"Не те времена"

Всё вокруг не то. Не то, что было раньше. Автоматы по продаже газировки не те, потому что их теперь вообще нет. Арбузы стремятся к другой геометрической форме, явно отличающейся от шара. Тротуары становятся уже. Мысли становятся глубже. Хотя так хочется поверхностного, как раньше.
Нет, не те нынче времена. Вот, например, помните небо? Ведь оно раньше было выше. В детстве ты плевал в небо и плевок тут же возвращался тебе в глаз. Теперь же ты сам достаёшь до неба руками и плевать в него стало нецелесообразно. Либо ты испортишь небесный рисунок непристойной щелочной кляксой, либо нарушишь расписание полётов "Боингов" и прочих "ТУ", заплевав им лобовые стёкла. Да и неприлично сейчас стало плевать…вверх, все больше плюют через плечо, друг на друга, а зачастую на себя.
Или вот самолёты. Теперь падают чаще, чем раньше. Возможно, их просто стало больше и им не хватает места в воздухе или воздуху не хватает места между ними. Поэтому воздух, уподобляясь Архимеду, который прославился вытеснением воды из ванны посредством собственной весовой категории, выталкивает из себя инородные для него наборы металлических листов, наспех сшитые гайками и болтами, турбины, пропеллеры и груды, казалось бы, несовместимых друг с другом, деталей, короче всё то, что мы привыкли называть самолётами или пуще того - аэробусами. Нет, не те сейчас названия.
Времена не те. Люди раньше не разбивались в самолётах, они не погибали на войнах, да и воин-то не было, они не сгорали в пожарах, не тонули на собственных кухнях в результате наводнений, не бились головами о полунадежные защитные надувные подушки в автомобильных авариях, а лежали этими головами на сверхнадежных пуховых подушках, видя десятые сны. Наконец они не ныряли в окна по собственной воле или без неё. Люди просто были, а потом они перестали просто быть…
Все кошмары начались с тех пор, как я стал смотреть новости. Тут мирной, неосведомлённой и размеренной жизни пришёл безвременный информационный конец. Интересно, все эти ужасы стали происходить, потому что я стал смотреть телевизор или из-за того? Иными словами - не дал ли я этой волне нелепых смертей, неоправданного насилия и засилья хлестнуть с экрана и разбиться с брызгами о входную дверь, а затем, выходя за газетой, дать волне вылиться в подъезд и стечь по ступенькам на улицу, откуда она и попала в мой телевизор?
Самое страшное, что ты не успеваешь всему этому пугаться. Да и страх стал не таким как раньше. Раньше страх был каким-то деноминированным, незначительным. Теперь же к нему прибавилась тонна другая, в одиночку невесомых, но вместе увесистых, нолей. Страх стал всеобъемлющим, объёмным, осязаемым. Из страха разбить стекло в школе он превратился в страх разбить машину. Из ночного кошмара с участием безобидных клоунов в ночной кошмар без их участия, из обычного удивления в испуг, из боязни в фобию.
Так хочется бояться чего-нибудь хорошего. Например, того, что Россия объявит войну Америке и тут же капитулирует, а все мы автоматически станем гражданами США; либо прятаться под кроватью от одной лишь мысли о том, что Америка объявит войну России и, в одночасье, сдавшись, примкнет к последней. Хочется бояться чего-нибудь бескровного.
А разве компьютеры те же что и прежде? Где те времена, когда вместо незначительного пространства на рабочем столе они занимали этажи и этажи. Где те времена, когда Биллом Гейтсом было легче родиться, чем стать. Куда ушли те деньки, когда одна лишь возможность понажимать на кнопки ценилась выше, чем теперь труд квалифицированного программиста; когда на мышей ставили мышеловки, а не покупали для них коврики.
А куда ушли все те деньги? Те пять, пятнадцать, двадцать копеек. Куда делась их медь, их вес? Куда делось то, что за них можно было купить? Об этом думаешь, заклеивая липкой лентой порванную купюру, на которую ты приобретёшь что-нибудь исключительно нужное, вроде антиблошиного ошейника для любимого хомяка, а на сдачу получишь такие же рваные дензнаки. Да что там! В те времена вселенское сча-стье равнялось по цене максимум жвачке, в эти - минимум мировому господству или хуже того: обладанию специальным ножом для художественной резки по чёрной икре и по суперспециальной цене 99 долларов с копейками и с доставкой на дом. Нет, не те сейчас цены.
А вы заметили насколько не теми стали мы сами. Думаем не то, а это и не так , а эдак. А чаще даже как-нибудь или никак. Говорим и пишем непонятно, как сейчас. Усложняем когда-то простое. Забываем памятное. Помним ненужное. Знаем всё и ничего. Хотя раньше не знали ничего и поэтому знали всё.
Доживи динозавры до наших времён, ящерам они бы тоже показались не теми. Негде развернуться. Вот и нам развернуться уже негде, потому что мы уже давно везде развернулись. Не осталось загадок, нечего открывать, незачем копать, потому что всё уже давно нашли и перепрятали. Разве что осталось копать в себя.
А может всё это ностальгия? Ностальгия по уже ускользнувшему и продолжающему ускользать времени и нас в нём. Правда и ностальгия уже не та, да и время какое-то неправильное. Часы спешат быстрее, чем раньше.
А может быть это всё заблуждение? И, возможно, мы никогда не жили, не живём и не будем жить в ТЕ времена. А есть у нас только ЭТИ. И тогда прожить ЭТИ времена, пожалуй, стоит так, чтобы вспоминать о них только как о ТЕХ.
Вероятно, пройдёт время и я захочу изменить в этом эссе всё, всё до последней сточки, но уже будет поздно, будут не те времена.
21.08.2000.